На корабль привезли посылки для личного состава. Сгрузили у трапа на причале, и посылки проверяет не медик как обычно, а вахтенный офицер на трапе. Вскрывают одну посылку, а там трехлитровая банка розовой жидкости.
Вахтенный офицер:
– Что это?
– Компот, мама прислала, отвечает владелец посылки.
Вахтенный командует КВП (командир вахтенного поста, назначается из старшинского состава, вооружен штык‑ножом, а при наличии ядерного оружия на борту – автоматом без патронов) открыть попробовать.
Лейтенанту Мочалову с распределением при выпуске из училища, что там греха таить, откровенно повезло. Основная масса его сокурсников отправилась служить на флот, а его, счастливчика, направили служить адъютантом к адмиралу в Ленинградскую военно‑морскую базу. Не служба, а рай. Но слишком хорошо, как известно, тоже не хорошо. Среди подношений адмиралу посыпались подарки и ему самому. Начались служебные вечеринки, всевозможные увеселительные мероприятия… Пошло‑поехало… Читать далее
Центральный пост подводной лодки, на вахте лейтенант и старпом.
Старпом записывает мероприятия в Корабельный журнал учета событий, который оформляется простыми карандашами.
Старпом:
– Эх люблю я карандаши фабрики «СаДко и Ванцети».
Лейтенант:
– Товарищ старпом, а вы хоть знаете кто такой Садко?
Старпом, качаясь в командирском кресле, гордый своим социальным статусом в корабельной иерархии:
– «Эх, лейтенант, лейтенант – это же крейсер!»
Ну не любили нашего прошлого старпома на пароходе, не любили и все тут. Правда, было за что. Был он слишком молод, ленив, избытком профессионализма не страдал, из‑за чего постоянно случались всякие разные неприятности. При случае мог и ближнего своего подставить, дабы удар от седалищного нерва отвести. Ближним, как правило, оказывался 2‑й помощник, то есть я. Другим, правда, тоже перепадало.
Одна из первых его характеристик, которую я услышал, придя на пароход, была «вислопузый пи*добол». Да уж, покушать он любил, что заметно сказывалось на фигуре, к его 30 годам трудовая мозоль в области живота была развита совершенно непропорционально остальным частям тела, так что слово «вислопузый» объяснялось очень просто.
Было это в рейсе в центральной восточной Атлантике. Рыбы почти не было. Народ скучал, и со скуки начали дурковать. А где дуркование, там и изготовление самогона да браги.
И была на судне пара: он – немец по происхождению, по фамилии – Бехер, а у него жинка по профессии пекариха, ну то есть пекла хлеб. Поэтому владелица драгоценных дрожжей. А где дрожжи, там и бражка с самогоном.
И тут «сигнал» (в смысле – настучали). А как последствие – уже реальный стук в двери каюты, где жила наша пара. Микола открывает двери, а там – комиссия: помполит, старпом, предсудком, парторг. С намерением учинить шмон. Микола Бехер мигом сориентировался: заклинивши своим здоровенным телом двери, крикнул: «Нинка, выкидай!» Нинка начала метать в иллюминатор 3‑литровые банки с брагою. И когда великошановна комиссия наконец втерлась в каюту, трофеем ее была одинокая 3‑литровая банка, в которой браги было на четверть. Читать далее
Эту историю рассказала мне ее непосредственная участница.
Для начала придется кое‑что разъяснить, так как многие не знают специфику жизни на пассажирских судах. Есть там одна должность – радиотехник. Должность, надо сказать, не пыльная. Сам работал. Так вот, в одну из немногих его обязанностей входит побудка пассажиров и экипажа. Происходит это следующим образом. В каждой каюте есть динамик с переключателем программ, по которым радиотехник крутит новости, музыку и т. д. В 11 вечера вся трансляция выключается, а в 7 утра по первому каналу (кто хочет проснуться, именно его и ставят) радиотехник бодрым голосом несет примерно такую чушь: «Доброе утро, уважаемые пассажиры! Сегодня воскресенье, 24 октября. От порта Одесса пройдено столько‑то миль, до порта Ялта осталось столько‑то. Ориентировочное прибытие во столько‑то. Температура воздуха такая‑то. Температуры воды такая‑то. Желаем вам приятного дня в Ялте!» Кстати, очень близко к оригиналу, так как изображать бодрый голос по утрам мне доставляло просто физические страдания, поэтому и запомнил на всю жизнь. Потом включалась музыка или новости. А работало это все так… Наши девицы‑красавицы из Бюро информации звонили на мостик, штурманцы давали им полный расклад, они все это записывали в специальную сводку и бежали к радиотехнику. Кстати, побудка самого радиотехника лежала на их совести. Читать далее
Посылка из Сибири
В мае 1977 года на корабль прибыло молодое пополнение, и нам, гидрачам, один достался. Парнишка был из Сибири.
Как‑то пришла ему посылка, а там клюква. Попробовали, ерунда! Что с ней делать – не знаем. Как чемодан без ручки – и выбросить жалко, и носить не удобно.
До этого бражку на корабле никогда не ставили, а тут решили поставить вино. Помню, родители всегда делали из вишни.
Нашли 10‑литровую бутыль, засыпали ягоду, сахар, дрожжи и поставили ко мне в гидроотсек, там хоть и была электропечь, но все равно прохладно. Ходим, смотрим каждый день – нет, не играет, только мутная и розовая. Прошла неделя, мы стояли дежурными по флоту на рейде напротив Париса, был какой‑то праздник – то ли 9 мая, то ли день ВМФ, в общем, было тепло. Читать далее
Эту историю я узнал, когда попал на т/р «Иван Шишкин».
«Турнепсом»[2] там прозвали 2‑го штурмана. А на мои вопросы – почему, рассказали такую историю. Наш герой стал 2‑м штурманом в рекордно короткие сроки. И считался самым перспективным судоводом на флоте. Может, благодаря этому и случилась эта история. А если еще добавить, что человеком он был прямолинейным, просто как телеграфный столб, и с юмором у него было худо…
Судно шло на промысел в Центральной Восточной Атлантике. А перед промыслом планировался заход на Канары, в порт Санта‑Крус. И за две недели до того, суда‑ловцы по рации заказывали перечень продуктов, которые нужно было закупить через фирму «СовИспан». Как было заведено, напоследок заявлялся «турнепс», под которым имелось ввиду спиртное (чаще всего тамошнее бренди «Фундадор») Читать далее